Высшие женские курсы

Гендерная проблематика проникла в самые разные уголки нашей жизни от кулуарных разговоров и научных конференций, до многотысячных акций и политических митингов. И хотя борьба за гендерное равенство с точки зрения приверженцев этой идеи еще далека до своего завершения, ее плоды уже изменили мир. Так, еще в первой половине XIX в. в стенах Казанского университета не обучалось и, тем более, не преподавало ни одной женщины, сегодня они неотъемлемая часть университетской корпорации. С чего начинались эти изменения? Какова была позиция казанской профессуры по вопросу женского образования? Сегодня мы начнем цикл заметок о некоторых эпизодах из истории Высших женских курсов в Казани.

До декрета 1918 г. женщины в России не допускались в высшие учебные заведение на равных правах с мужчинами, т.е. в качестве студенток. Несмотря на то, что и общественность, и университетское сообщество не раз поднимали эту проблему на протяжении всей второй половины XIX в. Так при обсуждении университетского устава 1863 г. советы университетов в Санкт-Петербурге и Казани высказались за допуск женщин к совместному со студентами слушанию лекций на правах вольнослушателей. Советы Харьковского и Киевского университетов пошли дальше, считая возможным допустить женщин к высшему образованию и получению ученых степеней на равных правах с мужчинами. В качестве компромисса правительством была разрешена организация Высших женских курсов.

Сначала в Санкт-Петербурге в 1869 г. были созданы Аларчинские высшие женские курсы. Почти одновременно в Москве открылись Лубянские курсы, через год Владимирские курсы, а в 1872 г. курсы организовал профессор В.И. Герье. Последние стали прототипом для Казанских высших женских курсов, организованных в 1876 г. при университете по инициативе группы прогрессивных профессоров. Стоит заметить, что многие известные выпускники Казанского университета, покинувшие alma mater, участвовали в организации женских курсов в других городах. Так А.Н. Бекетов был инициатором создания в Санкт-Петербурге Бестужевских курсов, а химию молодым курсисткам там преподавал А.М. Бутлеров.

Н.В. Сорокин — инициатор создания Высших женских курсов в Казани, основатель отечественной медицинской микологии

Конечно, открытие Высших женских курсов в Казани, как и в других городах, сопровождалось горячими дискуссиями. И в университете, и в министерстве народного просвещения существовали консервативные личности, крайне пессимистично настроенные в отношении высшего женского образования. Вспомнить хотя бы слова из письма попечителя Казанского округа министру просвещения:

«…гимназистки, институтки и т.д. не могут без вреда, при неправильном усвоении слушаемого, проходить хотя бы облегчённый университетский курс…».

Однако программа, которую успешно заканчивали казанские курсистки, отнюдь не была легкой, и мало отличалась от университетской. На высших женских курсах было два отделения. На словесно-историческом отделении преподавались: русская грамматика и история русской литературы, естествоведение, всеобщая история, русская история, история физико-математических наук, история философии, эстетика, немецкая литература, английский язык, гигиена. Курс физико-математического отделения составляли естествоведение, геометрия, приложение алгебры к геометрии, география, физика, история философии, гигиена, химия, история физико-математических наук, английский язык.

Что же побуждало девушек поступать на курсы? Одни хотели заниматься наукой. Другие мечтали служить своему народу в качестве учительниц, врачей, что особенно актуально, учитывая развивающееся тогда земское движение. Для третьих высшее образование было средством для достижения революционных целей. Иногда мотивы переплетались.

Всё это заставляло власть присматривать за курсистками не меньше, чем за студенчеством. На курсы принимались девушки «исключительно из лиц, живущих в Казани» и, более того, известные «лично господину попечителю учебного округа, с особого каждый раз его разрешения и под его ответственность». Поступление на курсы не мыслилось без удостоверения местной полиции о полной политической благонадёжности, как и без письменного согласия родителей, опекунов или мужей. Немалое беспокойство власти вызывал сам факт погружения женщин в университетскую среду, т.е. сближение их, по мнению администрации, с буйной, малоуправляемой, а главное, исключительно мужской студенческой вольницей. И хотя ученицы акушерских курсов могли присутствовать, например, на лекциях профессора П.Ф. Лесгафта, нахождение их в одной аудитории со студентами считалось аморальным, и вызывало постоянное недовольство начальства. Поэтому курсы проходили в предоставленных советом университета аудиториях лишь в вечернее время, когда юноши-студенты в университете уже отсутствовали. Вход в университет для курсисток был возможен по пропускам и только на время занятий.

Входной билет курсистки

Проявившие инициативу профессора, в составе педагогического совета, занимались и учебной, и хозяйственной стороной организации ведения курсов. Они были и первыми преподавателями курсов, и первыми жертвователями. Так обычной практикой считалось уступить свой и так небольшой гонорар за чтение лекций в пользу самих курсов. В педагогическом совете последовательно председательствовали профессора: Н.А. Фирсов (1876-1877), Н.А. Осокин (1877-1880), С.М. Шпилевский (1880-1882) и Н.В. Сорокин (с 1882 г.). Они прилагали все усилия, чтобы курсы, разрешенные властью в качестве «опыта» с двухгодичным испытательным сроком, функционировали на постоянной основе. Ярым сторонником курсов в прессе выступал профессор Н.А. Осокин, по совместительству редактор журнала «Ученые записки Казанского университета». Он и до открытия, и после, и даже после закрытия курсов всячески их пропагандировал. Например, в 1877 г. в журнале «Женское образование» им был опубликован своего рода отчёт об успехах. По его оценке Казанские курсы первого года, на которые записались 57 девушек, «превзошли ожидания». В отчёте также приводились имена курсисток, отличившихся достойными курсовыми сочинениями.

Юрист, краевед, археолог С.М.Шпилевский

Профессор русской истории Н.А. Фирсов

Писатель, ученый-медиевист Осокин Н.А.

Несмотря на успешность курсов, заинтересованность профессуры, они были закрыты под предлогом «недостатка слушательниц». Это коснулось аналогичных заведений по всей стране. Одним словом, наступила эпоха реакции, доступ к высшему образованию ограничивался повсеместно. Однако история Казанских высших женских курсов на этом не закончилась. Университетская профессура не прекращала попыток возрождения былого начинания. На страницах истории этой борьбы нашлось место самым разным человеческим поступкам и качествам – интеллигентской самоотверженности, отчаянному консерватизму, настоящему предательству и даже трагичному самоубийству. Об этом и о многом другом читайте в следующих заметках.

Автор: Гафаров А.А.