Поздравляем всех с праздником Победы! Желаем ветеранам и труженикам тыла здоровья и долгих лет жизни! Пусть в Ваших семьях царит мир! Всем людям на этой планете мы желаем жить в дружбе и согласии, понимании и любви.
День Победы – праздник памяти, радости и скорби. Музеи Казанского университета хранят память о сотрудниках и студентах, которые участвовали в Великой Отечественной войне. На протяжении всего прошлого года сотрудники Музея истории Казанского университета и волонтеры работали над оцифровкой газет «Снежного десанта» – организации, занимающейся поиском останков погибших на полях битвы Великой Отечественной войны.
В «Снежном десанте» участвовали студенты различных факультетов Казанского университета, их труд принес много добрых вестей тем, кто уже отчаялся узнать что-то о своем погибшем отце или матери, муже или жене, сыне или дочери. Одним из направлений работы этих студентов было общение с ветеранами. Прошло уже 76 лет с того заветного дня. И каждый год безвозвратно уходит время и забирает воспоминания очевидцев этих страшных исторических событий. А между тем участникам десанта уже в 1987 г. казалось, что душевный разговор с ветераном – это трепетное и редкое явление. Конечно, ни нам, ни прошлому поколению, не понять опыта Великой Отечественной войны. Но сегодня мы предлагаем познакомиться с тем, как эту проблему решали студенты 80-х гг.
«Первое серьёзное дело, с которым пришлось столкнуться в походе, с чего началась собственно наша работа, было посещение ветерана, воевавшего в нашей дивизии. Может быть, поэтому так обостренно воспринималась эта встреча, так врезалась в память.
Каждый человек интересен, но первый мой ветеран, Тихон Павлович Антоненко, личность неординарная, удивительная. При встрече с ним с первой минуты чувствуешь, как легко умеет он расположить к себе, окружить гостя заботой, отеческим вниманием.
Тихон Павлович сейчас является заместителем председателя Совета ветеранов 344-й Рославльской стр[елковой] дивизии. Войну он прошёл начштабом арт[иллирийского]дивизиона. Был ранен, чудом выжил (его уже отправили в морг, только то, что он слабо застонал, спасло его). О том, что это за человек говорит хотя бы то, что к началу войны он в звании ефрейтора стал начальником штаба. То время он вспоминал как самое трудное. Приходилось учить новобранцев на деревянных макетах, катастрофически не хватало орудий, боеприпасов (боеприпасов, по его словам, не хватало всегда, вплоть до операции «Багратион»). Достаточно сказать, что во время боёв на Варшавском шоссе на бой выдавали по пять снарядов. Воевали не количеством, а умением. Так в артдивизионе изобрели пушку-крепость.
На войне на первое место выходило общее дело, «мы». Ветераны, рассказывая о ней, больше говорят не о себе. О боях, о друзьях. Так и Тихон Павлович мало рассказал о себе. Постепенно свёл он разговор на своих товарищей, на тех, кого теперь нет – на Лозанова Михаила Дмитриевича, командира третьего гаубичного дивизиона, капитана Руденко и многих других. Каждый из них для Тихона Павловича жив до сих пор. Самым главным в этой встрече для меня было не то, что мы собрали определённый материал, а подтверждение тех мыслей, которые я носила в себе.
Нашему поколению повезло. Мы ещё имеем возможность видеть, расспрашивать ветеранов. Не все ещё ушли, хотя многих уже нет. Тихон Павлович при нас просматривал списки дивизии, останавливаясь глазами на знакомых фамилиях, повторял: «Этого уже нет. Этого в прошлом году похоронили, этого…» Каждая потеря отзывалась в нём болью, словно уходили самые близкие, и он оставался каждый раз в ещё более сузившимся кругу друзей.
Почему нам было так легко с ним? Наверное, потому, что он был честен с нами. Эти люди прошли через пекло, в котором человек раскрывается полностью, которое не оставляет места для фальши. Война вырвала огромный пласт из их жизни, покалечила судьбы и души, потому так чувствительны к тому, как мы понимаем и чувствуем войну, так чувствительны к неправде о войне, к малейшей неточности, фальши, к слащавости, так хотят всё передать нам.
То, как подробно, желая всё донести до нас, всё самое важное, выстраданное, говорил он, невольно наталкивало на мысль, что не так уж часты такие встречи для ветеранов. Не встречи сами по себе, а встречи с равноправными, всерьёз заинтересованными собеседниками. В самом деле, иногда приходится наталкиваться с удивлением на скованность ветеранов, нежелание разговаривать. Лишь с большим трудом удаётся добиться перелома в настроении, после которого у человека оживают глаза, он достаёт заветные письма, фотографии, вспоминает множество интереснейших живых эпизодов. Человек делится с тобой самым дорогим-воспоминаниями, мыслями о прожитой жизни, не боясь, что его где-то неправильно поймут. Но откуда-то отчуждение в начале разговора? Не следы ли это ожогов от предыдущих казённых, заорганизованных встреч с молодёжью, которые превращаются часто в монолог с трибуны, с обязательными цветами, вежливыми хлопками и далёкими аплодисментами, чужими глазами слушателей задних рядов, уткнувшихся во время выступления в какую-нибудь книгу. Ветераны, в большинстве своём, люди простые, не ораторы, к тому же их часто подводит вполне понятное волнение. Да и с трибуны положено говорить громко. А о войне правду не расскажешь громко и красиво. В результате откровенного, душевного разговора не выходит. А он им нужен, этот разговор с нами, сегодняшними сверстниками тех ребят из сороковых, и когда такой разговор удаётся, они бесконечно благодарны нам. В этом проявляется одна из благородных миссий десанта – устанавливать связь между ними и сегодняшним поколением, неформальную, живую связь. И всё-таки бесконечно велик наш человеческий долг перед ними, и несоразмерно скупо возвращаем мы его.
В такие минуты, какие провели мы у Тихона Павловича, особенно отчётливо, не книжно и до потрясения реально осознаёшь, что мы – их надежда, мост между ними и теми, кто придёт за нами. То, что мы упустим, не выслушаем, не запишем, никто уже не узнает. Особенно мне запомнились слова: «Жить не в тягость другому, честно нести свой крест – самый большой подвиг.» Эти слова прямо относятся к нам. Что это? Наша сытая, мирная жизнь труднее жизни военной? Наверное, он прав. В материальном смысле наша жизнь, конечно, легче. Но Тихон Павлович имеет в виду другое. Под жизнью он понимает жизнь духовную. Она стала труднее. Война задала жёсткие рамки поведения. Моральный выбор был облегчен экстремальностью ситуации: либо сделать всё, чтобы победила Родина, и тем самым спасти всё, что дорого тебе, отстоять своё право на жизнь в тех условиях, которые обеспечивают тебе возможность выразить себя как личность; либо думать о своей шкуре. Это означало или прямое предательство, или паразитизм, что равнозначно смерти более страшной – духовной.
Современная жизнь не ставит перед нами жёсткой необходимости выбирать между «да» и «нет». Порядочным человеком сейчас быть труднее.
Порядочности нас учат эти немолодые, пережившие войну люди. Тихон Павлович – один из них.
Автор: Субханкулова В.»
