С наступлением нового года, каждый задумывается «Что год грядущий нам готовит?». Мы все с надеждой смотрим в будущее и ждем только хорошего в столь непростое время. Так было и чуть больше ста лет назад. После Октябрьской революции жизнь в нашей стране кардинально поменялась. Старые традиции, уклад, привычки и быт изменились. Перемены произошли и в жизни университетов. В нашей заметке мы расскажем вам о том, что происходило в Казанском университете в первые годы советской власти.
Прежде всего, перемены коснулись двух самых крупных сообществ Казанского университета – профессуры и студенчества.
Приход большевиков к власти профессора Казанского университета восприняли отрицательно. 9 декабря 1917 г. Ученый совет Казанского университета присоединился к своим коллегам из Харькова, заклеймившим «группу фанатиков и темных дельцов», захватившую власть накануне созыва Учредительного собрания «с помощью обманутой ею вооруженной толпы». Ученые выступали за продолжение участия в войне, так как опасались, что заключение сепаратного мира с Германией «исторгнет Россию не только из ряда великих держав, но и из семьи народов, создающих общим трудом науки, искусства и промышленность, т.е. творящих те духовные и материальные ценности, которые составляют жизнь народов и без которых этой жизни нет».
Вплоть до осени 1918 г. в университете часто менялись ректоры, в основном должность и. о. ректора тогда исполнял профессор-физик Д.А. Гольдгаммер.
6 августа 1918 г. советская власть в Казани пала. В городе воцарились представители Комитета членов Учредительного собрания (КОМУЧа). Из поддерживало большинство казанской профессуры.
16 августа 1918 г. Ученый совет университета при одном воздержавшимся (профессор-механик Е.А. Болотов) принял резолюцию в поддержку КОМУЧа. В ней говорилось и о сборе средств на нужды Народной армии. Тогда же Совет избрал профессора-историка М.М. Хвостова своим представителем в комиссию по образованию, создаваемую уполномоченным новых властей в Казани.
Комиссия успела принять лишь решение о восстановлении преподавания богословия в учебных заведениях города, как власть снова поменялась: 10 сентября в Казань вошли отряды Красной армии. В те дни город покинули многие жители (около 30 тыс. человек), в том числе ученые университета. М.М. Хвостов, уехавший в начале сентября 1918 г. на совещание в Самару, не смог вернуться в Казань. Став, вместе с Е.Ф. Будде, профессором Томского университета, он скончался там от сыпного тифа.
Начался новый период жизни Казанского университета. В октябре 1918 г. были опубликованы советские декреты: отменялись ученые степени и звания, а всем читающим лекции не менее трех лет присваивалось звание преподавателя, а те, кто проработал на «учено-учебной службе» более 15 лет, могли занимать свою должность лишь на основе результатов всероссийского конкурса. Данные действия были направлены на «советизацию» высшего образования и создание новой когорты представителей академической среды.
Упраздняются многие дисциплины. Советская власть ликвидировала юридический и историко-филологический факультеты университета, считая их рассадниками «религиозно-монархического» мировоззрения. В итоге к 1927 г. в Казанском университете осталось два факультета — медицинский и физико-математический.
Нередкими стали и гонения в связи с политическими взглядами профессоров. Те, кто был замечен в «нелояльности» к советской власти, подвергались резкой критике в научных журналах. Большинство профессуры по отношению к властям тогда придерживалось принципа: «Ни за вас, ни против вас», т. е. стремилось сохранить, хотя бы внешне, нейтралитет и лояльность. Тем не менее, многим приходилось публично признавать новую власть. Так известный химик А.Е. Арбузов на вопрос о поддержке советской власти отвечал: «Так как советская власть опирается на реальную силу, то признаю ее как реально существующий факт».
Особое возмущение преподавателей университета вызывало резкое ухудшение их материального положения, которое усугубилось голодными, засушливыми годами в Поволжье в 1920-1921 гг. Регулярно задерживалась выдача зарплаты, которая составляла 20-25% дореволюционной, часто была в 3-4 раза ниже зарплаты дворника. Согласно протоколам заседания Совета университет почти не отапливали, число преподавателей и студентов сокращалось.
Тяжело профессорам было вести научную работу. Профессор физико-математического факультета по кафедре ботаники В.В. Лепешкин в письме к академику И.В. Бородину от 10 ноября 1920 г. писал: «Мы живем здесь как на необитаемом острове. Научная работа почти остановилась. Я не говорю, конечно, про себя. Для меня она – хлеб насущный. Но молодежь разрывается на посторонней работе».
В связи с военным положением осенью 1918 г. прием студентов в университет продолжался до 1 ноября. На первый курс приняли 3744 студента. Однако добиться быстрой пролетаризации студенчества не удалось: из-за плохой подготовки пролетарская молодежь шла в университет неохотно и в большем количестве отсеивалась на первых курсах. Чтобы исправить положение, в сентябре 1919 г. Совнарком РСФСР принял декрет об открытии рабочих факультетов (рабфаков), после подготовки, на которых в объеме средней школы молодые люди поступали в вуз. На рабфаки принимались лица из рабочих и крестьян, занятые физическим трудом, направляемые с производства профсоюзными, партийными и советскими организациями. Срок обучения на дневном отделении рабфака составлял три года, а на вечернем – четыре. Однако представители студенчества из «старых сословий» не всегда доброжелательно относились как к выходцам из рабочих и крестьян, так и к учащимся рабфаков, считая их «ненастоящими» студентами.
Так как вступительные экзамены были отменены, то при поступлении в университет исключительное значение приобрела классовая принадлежность студентов. Поэтому в личных делах студентов Казанского университета уже с 1918 г. начинают появляться справки о социальном происхождении. Например, в личном деле студентки О.М. Грачевой была справка, о том, «что она, действительно, дочь крестьянина».
С приходом советской власти в Казанском университете действовала специальная комиссия по социальному обеспечению и трудовой повинности, которая проводила работу по изысканию средств поддержания жизни студентов, распределяла стипендии и учебные пособия, заведовала общежитиями и столовыми. Стипендию стали получать только студенты, имеющие «правильное» социальное происхождение. Если до революции сокращение ассигнований на стипендии объяснялось попытками правительства оградить университет от выходцев из неимущих классов, то в 1920-е гг. наблюдается противоположная тенденция: попытки поддержать с помощью стипендий студентов из среды пролетариата и беднейшего крестьянства, закрыть дорогу в вуз «нежелательному» элементу.
Студенты, получающие стипендию, делились на две группы. К первой категории относились командированные коммунистической партией, профсоюзами, пролетарскими организациями, фабриками и заводами, сельскими коммунами, инвалиды Красной Армии и Первой мировой войны из рабочих и крестьян. Они пользовались общежитием, пищевым довольствием, учебными пособиями. Ко второй категории относились студенты, работавшие в различных учреждениях и на предприятиях, а также медики, ветеринары, техники и агрономы первого года обучения. Для них стипендия устанавливалась в половинном размере. Лишены пособий были студенты, живущие на нетрудовые доходы (то есть получающие прибыль за счет сдачи в аренду помещений, земли или занимающиеся торговлей).
Как и профессора, студенты должны были показывать «лояльность» новой власти. Большинство студентов не ограничивались однозначными ответами и писали развернутые сообщения, стремясь продемонстрировать свою идеологическую чистоту. «Положу все силы на расширение советского строительства и усиление мощи советской власти, которая дала мне возможность поступить в высшую школу. Происходя из семьи рабочего, считаю своим долгом и обязанностью помогать советской власти, как истинно власти трудящихся, всеми своими силами» или «Сочувствую РКП (б), так как она дала мне возможность учиться в вузе».
Общим было и материальное положение студенчества. Хоть многие получали стипендии и материальную поддержку, денег у большинства студентов не было. Одна из студенток А.Л. Аксентьева, отвечая на вопрос анкеты «на какие средства живете», написала: «…всегда нуждаюсь в деньгах, т. к. не имею их, одного студенческого пайка не хватает». Главным в то тяжелое время было просто выжить, и со страниц личных дел можно прочитать просьбы о помощи: «Из одежды имеем только то, что одето на нас, а из белья по две смены»; «Одна пара ботинок на две девочки»; «Я обносился до последней возможности, белье и обувь, которые я приобрел на скудный учительский заработок в прошлом году, давно уже требует замены: верхней одежды нет совершенно». Но желание учиться и получить образование пересиливало жизненные невзгоды и выпускников становилось все больше и больше.
История Казанского университета в первые годы советской власти – это борьба профессуры и студенчества за выживание, стремление сохранить демократические идеалы, это протест специалистов, профессионалов против навязываемого единомыслия, это научная аргументация против политических формул и теоретических догматов, но также и появление нового поколения ученых, становление новых школ и постройка действительно народного образования. Пройдя все трудности и лишения, Казанский университет вошел в новую эпоху своей истории, сохраняя традиции и продолжая пополнять мировое научное познание новыми открытиями.
Автор: Казаков А.И.
